|
Среди
святых, память которых мы совершаем за две недели до Рождества
Христова, мне хочется обратить ваше внимание на имена святого
пророка Даниила и тех трех отроков, которые были брошены в пещь
огненную за их отказ поклониться идолам.
О
пророке Данииле хочу сказать только одно: он был брошен на
растерзание диким зверям за то, что отказался хоть один день
остаться без молитвы; он отказался спасти свою жизнь ценой того, что
столько людей и так легко делают изо дня в день: не поклониться
Богу, не восхвалить Его имя, не выразить Ему свою преданность, не
вознести заступническую молитву печальника о людях перед Престолом
Божиим он счел невозможным даже ради того, чтобы спасти свою жизнь.
Над этим нам стоит задуматься...
Об
отроках, которые были брошены в пещь огненную, я хочу сказать две
вещи: первое – они тоже оказались готовы скорее быть сожженными
заживо, чем поклониться идолу, статуе царя, образу земной власти, и
по приказу отступить от Бога для того, чтобы служить другим
ценностям – земным. Разве не именно это делаем мы изо дня в день,
подчиняясь всякому повелению, служа всем земным ценностям,
предпочитая безопасную жизнь опасности быть Божиим человеком?
А
второе: каждому откровению о святости людской, о величии
человеческого духа, о безграничной преданности Богу людей, подобных
нам, всегда сопутствует некое откровение о Самом Боге. И вот эти три
отрока отказались поклониться идолу и были брошены в пещь огненную,
так страшно разжженную, что она издали обжигала подходящих к ней; и
царь-мучитель решил посмотреть, как они страдают; и он подошел как
можно ближе к этой пещи; и обратился он к своим советникам: Не трех
ли людей в цепях бросили мы в эту печь? Каким же это образом я вижу
там четырех, движущихся свободно, и один из них – Сын Божий?.. В
ответ на верность этих трех отроков Христос Спаситель сошел к ним
еще до Воплощения, в сиянии Своего Божества, и в образе человеческом
освободил их от уз, спас от смерти и прославил их перед лицом
царя-мучителя и его клевретов.
Вот
что нам говорит о Боге это событие: там, где горит страдание, там,
где пламенеет искушение, там, где ужас смерти охватывает
людей – Бог в их среде, не чужой, не призывающий их, как бы извне, к
терпению, которого Он Сам не проявил бы, не спасающий извне, без
участия в их страдании. Наш Бог сошел в нашу среду, Он приобщился
всему, что составляет человеческую судьбу; огненное искушение и
испытание Он пережил и устоял; и среди огненного испытания Он дает
свободу тем, которые остаются с Ним. В самые глубины человеческого
ада Он сошел, и там возвестил свободу и победу Божию, и новую жизнь
людям.
Разве
пред таким Богом можно не поклониться? Разве можно Ему отказаться
служить? Разве можно предпочесть какие-либо другие ценности, чем
ценности Божии, Христовы на земле, и отдаться другой власти, чем
власти Христовой?
Подумаем и об этом: идет на нас день Рождества Христова – как мы Его
примем? В этот день Он сходит на землю, вступает в ограничение
твари, вступает в уродство падшего мира, углубляется в ад греха,
оставаясь безгрешным, – и все по любви к нам...
Найдется ли в нас великодушие ответить любовью на любовь, найдется
ли в нас мужество, как у Даниила и отроков еврейских и несметного
числа святых, ответить на Его призыв стать Божиими людьми?
Когда мы вглядываемся в списки святых, как поражают такие слова:
святой такой-то – с женой и двумя детьми; такой-то – с братом и
таким-то числом друзей... И эти друзья, и эти братья, и эти жены
насчитываются тысячами и тысячами; они были, как мы, хрупки, они
тоже боялись боли, они тоже хотели жить. Но они предпочли верность
любви предательству – предательству в малом, и поэтому оказались
способными быть верными во многом.
Начнем и мы с малого: будем верны Богу во всем том, что доступно
нашим малым силам, и вырастем мы в меру тех людей, которые во многом
оказались верны и вошли в радость, в славу Господа своего. Аминь.
|